Что почитать: «Больница здорового человека» о волонтерах, помогающих врачам в пандемию

Издательство фонда «Нужна помощь» запустило краудфандинг на платформе Planeta.ru и собирает средства на выпуск книги «Больница здорового человека» о волонтерах, которые помогают врачам в пандемию.

Что побуждает человека идти туда, где бушует инфекция? Что чувствуют те, кто держит за руку умирающих? Как помочь врачам? На эти вопросы старается ответить автор, социальный журналист Полина Мохова, записывая личные истории разных людей, от топ-менеджера IT-компании до водителя, решивших в разгар пандемии посвятить свое время и силы волонтерству.

Леонид Краснер, волонтер в 52 «ковидной» больнице

Леня был идеально не подходящий кандидат. Возраст точно за 60, четырнадцать внуков, шестеро детей, пожилая матушка. Все эти обстоятельства заставляли координатора Ольгу, несмотря на природное обаяние Лени, раз за разом говорить ему «нет».

Пять раз он приходил, и пять раз она отказывала. А на шестой… На шестой Оля как раз взяла выходной: общения в ее жизни стало слишком много, нестерпимо много, она даже не знала, что так бывает, — и за нее собеседование проводила другая девушка.

Тут-то Леня и втиснулся в волонтеры: когда неопытная координатор засомневалась по поводу него, он встал на руки и прошелся перед нею: «Ну что, многие ваши волонтеры так могут? А я все могу. Буду и дальше приходить сюда, хоть на руках, хоть как». Еще сказал, что видит сейчас именно в этом смысл своей жизни: помогать тем, кто заболел, и врачам. Дежурная, немного поколебавшись, приняла его.

Сначала он работал в зеленой зоне: развозил белье между корпусами в контейнере — забирал грязное, привозил чистое. Все это можно было делать, не поднимаясь в корпус. Как и все добровольцы «первой волны», убирался в новом здании, потом принимал передачки от родственников пациентов. Но ему непременно нужно было попасть внутрь здания, увидеть все своими глазами! В скором времени объявили, что в красной зоне нужна помощь добровольцев, и Леня записался.

В ночь перед выходом в отделение он не спал. Боялся, что заразится и умрет. На его глазах к больнице, как жуки, съезжались машины скорой помощи, а потом он провожал взглядом носилки с черными мешками, которые везли к моргу. В первые дни Леня вообще не расчехлял своего тайвека. Его то и дело приглашали попить или перекусить, но он не шел. И все равно заболел во второй половине мая, но поправился и вернулся.

***

В первые месяцы пандемии больница еще принимала некоторых пациентов, не связанных с вирусом. Например, тех, кто приходил туда постоянно на почечный диализ. Однажды Ольга оказалась в «чистом» диализном отделении и увидела, как со стороны красной зоны из шлюза туда входит Леонид. В полном облачении волонтера, в СИЗе — стало быть, заблудился. Облаченный в «грязный» тайвек, очутился в «чистой» зоне, рядом с уязвимыми пациентами.

Оля кричала на Леню так, что охранник от страха заперся изнутри в своей будке. Ей хотелось выгнать из больницы не только Леню, но и вообще всех. Однако пожар был быстро потушен. Леня слезно извинялся, осознавая ошибку. Диализ вскоре из отделения убрали. Леня остался, но Оля с тех пор не могла спокойно даже подумать о нем: у нее все внутри кипело от бешенства.

Совсем скоро начались парные дежурства в реанимациях — удобнее, если работают вместе мужчина и женщина. Однажды Олю поставили в одну смену с Леней. Возмущению ее не было предела! Она выговаривала в трубку Саше Точке, но тот спокойно отвечал, что для дела так будет лучше.

Когда Оля и Леня оказались в реанимации вдвоем, она глазам своим не поверила. К каждому пациенту, врачу, санитарке он относился так, будто они — самый драгоценный цветок на планете, который ему выпала честь сохранить. Тем, кто спит, Леня читал сказки. Вместе с теми, кто горюет, — горевал сам.

Оле стало стыдно за свое предвзятое отношение. Уже летом, наткнувшись на него в штабе, она просила у него прощения и обнимала. Леня же говорил, что Оля очень правильно на него тогда накричала — заслуженно.

***

О его почти театральных представлениях для пациентов ходили легенды. Волонтеры передавали друг другу байки про кукол-ассистентов, которых Леня сделал сам. Про тайвеки, которые он расписывал красками и фломастерами, чтобы поднять настроение окружающим. Все это была правда.

Но вечером, после больницы, он устало прокручивал в голове события минувшего дня.

Была у него одна пациентка, которая не могла говорить: у нее было отверстие в шее, через которое она какое-то время дышала. Она только поступила из реанимации. Леня заметил, что женщина не реагирует на окружающих, не проявляет интереса к жизни и вообще почти не шевелится. Он уговорил ее помыть голову. Взял тазик; нашли такую позу, чтобы она могла лежать на кровати, ни обо что не опираясь.

Тихо, спокойно Леня помогал обмыть пациентку, бормоча ей что-то — и она его слышала. Достаточно ли теплая вода? Не попадает ли мыло в глаза? В ответ на его убаюкивающий голос начала улыбаться. Наверняка ей было неловко — под защитным костюмом явно угадывалось мужское тело. И все же он справился: за два часа обмыл пациентку до кончиков ног и рук.

Потом она узнавала его даже в защитном скафандре и благодарила — сначала глазами, а потом и словами. Через неделю она уже не нуждалась в посторонней помощи: была хорошо одета, самостоятельна, общалась с соседками, а затем и выписалась.

Леня умел настраиваться на пациента. Кто-то хотел поговорить про бога, кто-то про внуков, кто-то про плохих врачей, которые его гробят — или хороших, которые его спасают. Кому-то еда была несоленая, кому-то не справиться с яблоком — слишком жесткое, или с апельсином — потому что зубов нет. И Леня натирал яблоко на терке, чистил апельсин, освобождал дольки от шкурок, чтобы их было удобно давить деснами.

***

У Лени было четкое представление о своей миссии. На Эверест не станешь забираться каждый день, а вот воду можно подавать ежедневно — и чай заваривать. Каждый раз это делает чуть счастливее людей в больнице. Лене нравились простые жесты. Касаясь пациента, рассказывая историю, он старался отвлечь от больничной рутины. Отдавал чуть-чуть себя и сам заряжался этим.

Была еще пациентка 87 лет. Изнеможденная реанимацией, она только стонала и не хотела общаться, пить, есть; кожа и губы высохли. Четыре соседки по палате жаловались, что она своими стонами не дает им спать. Леня подошел к ней и спросил, почему она не отвечает на телефон — на дисплее было уже 50 пропущенных вызовов. Она надтреснутым, поврежденным голосом, как часто бывает после искусственной вентиляции легких, ответила: «Я хочу умереть». Она не притворялась.

Леня спросил: «Сколько вы были в реанимации?» — она не помнила. Тогда он посмотрел сам: месяца полтора. И сказал: «Смотрите, вы там круглые сутки лежали на свету, в зале, вы видели, что происходит вокруг: на ваших глазах людей забирали и одевали в черный пакет».

И добавил ей на ухо: «Вы упустили свой шанс! Вам очень больно, вы не можете поднять руки, сесть и перевернуться сами, но вы уже лежите в другом направлении. Поэтому давайте вы со мной не будете говорить про смерть, а лучше договоримся, с кем вы пообщаетесь по телефону или хотя бы послушаете. Я позвоню».

Решили, что это будет дочь. Леня набрал номер, объяснил, кто он такой и что ее мать только вышла из реанимации, она плохо артикулирует, но может слушать. Приложил трубку к уху женщины, а сам потихоньку стал приводить ее в порядок.

Постепенно она стала самостоятельно садиться, ходить и есть. А потом вдруг снова попала в реанимацию. Депрессивное состояние вернулось. Зато теперь у нее был опыт восстановления, поэтому второй раз договориться с ней было легче. Ведь часто человек хочет умереть, потому что думает, что теперь всегда будет так плохо или даже еще хуже. На самом деле неизвестно, думал Леня.

***

Первое, что говорит Леня, когда входит в палату — это что он не врач, не медик, а доброволец, и пришел по бытовым вопросам. Он говорит это всему «населению» палаты, а не только подопечному, чтобы остальные пациенты тоже настроились на сотрудничество. С их стороны не должно быть зависти и ревности: волонтер у постели больного пробудет двадцать минут, а они вместе все 24 часа, за которые могут сделать неизмеримо больше. Если они что-то просят или Леня видит, что им что-то нужно, — обязательно сделает.

У Лени действительно есть ассистент — Пузырик. Это самодельная кукла из пластиковых бутылок, знаменитая на всю больницу и, кажется, весь фейсбук. С Пузыриком можно держать совет, что делать, если попадаются неконтактные пациенты. И ругаться с ним, если он советует что-то не то.

История кукол началась с непростой пациентки 69 лет. В прошлом она была медиком и лучше других понимала, каково ее положение. Совсем не хотела говорить. Леня привез гигантского плюшевого медведя с цветами, обернутого в пакеты. Он прознал, что у пациентки скоро юбилей, и потому сказал, войдя в палату: «Праздновать вы будете явно уже дома, я не смогу вас поздравить, поэтому подарок привез заранее».

Женщине стало любопытно, что там, в пакетах. Леня шуршал и разворачивал, а она следила краем глаза, лежа на животе (это единственная позиция, в которой люди с тяжелой формой ковида могут дышать). Эксперимент прошел успешно: завязался разговор. Через полтора месяца женщина прислала Лене фотографию из-за стола, со своего 70-летия. Леня и сейчас поддерживает отношения с теми, кто выписался.

Именно тогда, провернув трюк с медведем, Леня решил «нанять» к себе в бригаду постороннего — собеседника, с которым можно было бы шутить на все лады. И вот он уже ворчит на куклу: «Ты мне, Пузырик, в прошлый раз такое насоветовал, я чуть от стыда не умер!» — и все пациенты в палате улыбаются.